Реджеп Тайип Эрдоган назвал сроки начала строительства канала в обход Босфора. Фундамент для канала — альтернативы проливу Босфор заложат в конце июня. По словам турецкого президента, по обоим берегам нового канала построят по городу, которые станут украшением Стамбула.
Новый судоходный канал будет носить название «Стамбул», — заявил Эрдоган, передает РБК.
«Безусловно, найдутся те, кто выразит обеспокоенность этим мегапроектом. Это нас не остановит», — отметил турецкий лидер. По его словам, реализация проекта значительно повысит геополитическую значимость города.
Канал «Стамбул» должен соединить Мраморное и Черное моря, его строительство планируют завершить к 2028 году. В апреле Эрдоган сообщал, что после создания канала экологическая обстановка в районе Босфора значительно улучшится. Кроме того, пропускная способность новой морской артерии в 160 судов в сутки позволит ликвидировать очереди на входе в Босфор.
Эрдоган заявлял, что в отличие от пролива Босфор, новый канал не будет попадать под конвенцию Монтрё о свободе судоходства. Впервые идею построить новый канал, который должен разгрузить Босфор, озвучили в 2011 году.

Канал будет начинаться примерно в 35 км к востоку от Босфора около международного аэропорта Стамбула и выходить в Мраморное море. Его протяженность составит 45 км (в полтора раза длиннее пролива Босфор), ширина — 275 м, минимальная глубина — 20 м.

Интересно, какие именно экономические и политические выгоды предвидит для себя Турция с реализацией этого проекта? И соответствует ли в целом появление нового судоходного канала интересам региональных государств или нет? Таким, например, черноморским странам как Украина, Грузия.

 

На эти вопросы # ответили известные эксперты по региону.

 

Игорь Семиволос, исполнительный директор Центра ближневосточных исследований (Киев):

— История с каналом «Стамбул» уже вызвала бурю эмоций не только в Турции, но и в странах, для которых важность проливов не пустой звук. Если в Турции это привело к демаршу бывших адмиралов, опубликовавших коллективное письмо с акцентом на важности соблюдения Конвенции Монтрё, то в других странах черноморского бассейна эта новость была воспринята по-разному – в России с тревогой и раздражением, в Украине скорее положительно.

Главный аргумент, который мне приходилось слышать по поводу канала, это, конечно, возможность прохождения военных кораблей нечерноморских стран вне действия Конвенции, что при определенных раскладах может способствовать усилению НАТО в Черноморском регионе.  Другое дело, насколько тем же американцам или британцам это интересно. Нынешние средства ведения войны вполне могут обеспечить досягаемость возможного черноморского театра боевых действий со Средиземного моря.

Россия же видит в проекте усиление Турции и возможность использовать канал для получения политических и стратегических преимуществ. Насколько я знаю, после оглашения намерения строительства состоялся разговор между Путиным и Эрдоганом, где два политика детально обсудили возможные последствия запуска нового пути из Черного моря в Средиземное.

Скажу сразу, это очень амбициозный проект и, скорее всего, Эрдоган видит его как свое наследие турецкому народу. Из этого следует, что турецкое правительство не будет жалеть ресурсов и постарается запустить его вовремя. Сейчас все, что имеет отношение к Конвенции Монтрё в связи с новым каналом «Стамбул» является скорее частью спекулятивных суждений, возбужденных масштабом проекта.

 

Гела Васадзе, ведущий эксперт Грузинского Центра Стратегического Анализа (GSAC):

— Давайте начнем с того, что Эрдоган — существо абсолютно политическое, то есть, очень чувствующее настроения своего электората. Что продает политическая сила Эрдогана своему избирателю? Это активная внешняя политика с апелляцией к османскому наследству и реализацией двух больших геополитических проектов — османского и тюркского. Османский предполагает возвращение турецкого влияния на Большом Ближнем Востоке и Северной Африке. Тюркский — интеграционный проект, возможно, со временем, по образцу Европейского Союза, с Азербайджаном и тюркскими государствами Центральной Азии.

Да, ресурсов на эти проекты пока у Турции нет, но Эрдоган играет вдолгую и, что самое главное, воздействует на эго своего избирателя.

 

Вторым важным инструментом сохранения популярности среди своего избирателя для Эрдогана являются крупные инфраструктурные проекты. Любой человек, который даже поверхностно знаком с турецкими делами, без труда вспомнит подобные проекты — новый международный аэропорт, модернизация турецких железных дорог, и так далее. Не говоря уж о масштабном дорожном строительстве и новых крупных промышленных объектах, которые избиратель видит каждый день. Это тоже поддерживает популярность Эрдогана.

 

Так вот, новый канал «Стамбул» — это мегапроект, который замыкается на обоих направлениях работы Эрдогана со своим электоратом — тут и крупный, поражающий масштабами инфраструктурный проект, и в то же время геополитический прорыв, развязывающий Турции руки на Черном море. Значит ли это, что проект идеален? Конечно нет. Во-первых, открытый вопрос в условиях экономического кризиса — где и как найдут деньги. Во-вторых, говорят, что есть серьезные проблемы с экологией. Хотя вопросы экологии настолько себя дискредитировали при оценке подобных проектов, что поневоле смотришь на них скептически. Повторюсь, Эрдоган в данном случае играет вдолгую, по принципу Наполеона — сначала ввязаться в бой, а потом посмотрим.

Нам остается пожелать ему удачи. Почему это важно для стран Южного Кавказа? Причем тут мы, если оставить в стороне сантименты Азербайджана по отношению к Турции? А вот тут мы даже очень причем. Турция не имеет достаточные портовые мощности на Средиземном море — тут дело не в деньгах, а в географии береговых линий. Например, даже после модернизации у порта Измир весьма скромные возможности. А это значит загрузку портов Алят, Поти, Батуми и строящейся Анаклии (строительство заморожено именно потому, что не могут поделить). Это означает возможности по модернизации железных дорог всех стран Южного Кавказа. А значит интерес к установлению мира в регионе. Все взаимосвязано.

 

Ильгар Велизаде, политолог-международник:

— Прежде всего, это коммерческий проект, и поэтому его реализация позволит в значительной степени диверсифицировать внешние источники поступлений в бюджет Турции. Не секрет, что пропускная способность пролива Босфор в значительной степени ограничена его размерами, а прокладка нового канала стимулирует рост товарообмена между государствами Черного моря и внерегиональными странами. Примерно на это рассчитывает Турция. Это дополнительно усиливает геополитические возможности Турции в регионе.

Следует отметить, что реализация этого канала не подпадает под Конвенцию Монтрё, и это дает Турции возможность быть обладателем всех прав на него, регулировать его экономическую деятельность, и фактически иметь монопольное право на его использование.

Что касается других региональных государств, у них есть выбор – либо отправлять суда через новый канал, либо продолжать использовать пролив Босфор. В принципе это просто альтернатива для данных стран. Если с коммерческой точки зрения использование канала «Стамбул» окажется более эффективным, естественно, коммерческие структуры, экономические субъекты отдадут предпочтение именно ему. В противном случае, основным путем останется Босфор.

 

Что касается военных судов, в новом канале турецкая сторона станет контролировать их прохождение, их количество. Если отдельные государства будут заинтересованы в использовании нового канала именно с военно-стратегической точки зрения, им придется обращаться к Анкаре, и это усиливает ее геостратегическое значение. И в случае изменения военно-политической ситуации в регионе, это конечно будет представлять важное значение. Потому что тогда военные суда внерегиональных государств могут получить возможность прохода в Черное море и усилить там свое военное присутствие.

 

 

image
(1 оценок, среднее: 5,00 из 5)