Ее творчеству присущи легкость и глубина, искренность и самоирония. Она – талантливый поэт, писатель, и просто очень интересный человек. В интервью «Зеркало» Наиля Надир (Балакишиева) приоткрыла дверь в мир своего творчества, и поделилась сокровенными моментами своей жизни.
— Вы по профессии дерматовенеролог. Как удается сочетать такую земную профессию с творчеством?
— Она не просто земная, а еще и вызывающая массу улыбочек. У меня набралось уже внушительное количество историй из моей врачебной практики и практики супруга (он тоже кожвенеролог и, собственно говоря, виновник моего выбора специальности). И когда-нибудь я обязательно об этом напишу. Мне очень нравится одно из гениальных высказываний Антона Павловича Чехова из его писем: «Я думаю, что если бы мне прожить еще 40 лет и во все эти сорок лет читать, читать и читать и учиться писать талантливо, т. е. коротко, то через 40 лет я выпалил бы во всех вас из такой большой пушки, что задрожали бы небеса.» Сорока лет у меня уже нет в запасе, так что постараюсь пораньше.
— Что способствовало вашему становлению как поэта и писателя?
— Не люблю, когда меня называют поэтом или писателем, ну очень это громко. Да, пишу стихи и пробую себя в прозе и получаю положительные отзывы от профессионалов. Да, есть своя небольшая аудитория, да печаталась в различных изданиях и выпустила сборник… И все равно, считаю себя творческим человеком, не более. Поэзия меня волновала всегда. Даже в подростковом возрасте, когда все увлекались приключенческой литературой, фантастикой, я все равно успевала читать стихи и не в рамках школьной программы. Всерьез я никогда свое увлечение не воспринимала, юношеская тетрадь с любовной лирикой была утеряна. Помню оттуда лишь несколько стихотворений. Потом очень длительный период не писала вообще. Писать стала после папиной смерти в 2004-м году. А в 2008-м зарегистрировалась на российском сайте стихи.ру. Разместила там свои стихи. Узнала немало интересных современных авторов на этом сайте. Это сейчас данный портал многие российские авторы называют литературной помойкой. А десять лет назад было иначе. Удивительно, но именно на этом сайте я познакомилась с моими талантливыми соотечественницами Нарминой Мамедзаде и Лейлой Бегим. Через какие только перипетии мы не прошли тогда. Удаляли наши гражданские стихи, писали нам гадкие рецензии, но мы выстояли, а наше знакомство переросло в дружбу. И по секрету вам скажу, есть у нас даже свое название, «стихушницы». Сейчас, конечно, все эти «стихирные» баталии в прошлом, на сайте у нас есть странички, где хранятся наши стихи, но вспоминать то время, чертовски, приятно.
— Что вам все же ближе поэзия или проза, и почему?
— На этот вопрос точно ответить не смогу. Вы попали на переломный момент, я стала чаще писать прозу. Причем, в какой-то момент поняла, что возникла необъяснимая потребность в этом. Пару раз выложила рассказы на фейсбук. Приняли «на ура». Опубликовали в газете «Мир литературы», где до этого печатали только мои стихи. Послала в один международный альманах, где печатаются очень сильные авторы, тоже приняли. Так что, в этом направлении мне еще работать и работать.
— Стихи у вас рождаются легко, или не обходится без мук творчества?
— Всегда по-разному. Но муки я не испытывала никогда. Муки для меня – это когда хочется написать, душа переполнена, а выхода нет. До недавнего времени такое состояние бывало мучительным. Сейчас в эти моменты просто отпускаю ситуацию. Нет, так нет. Значит не время еще. Иногда стихи всплывают строчка за строчкой в голове, и в этот момент обязательно нужно записать. Что я, к сожалению, делаю не всегда. Иногда у меня начинает вертеться в голове фраза. Вертится долго, продолжения не бывает. В таком случае она перемещается из головы в «заметки» в телефоне и ждет своего часа. Порой у меня там собирается много таких незаконченных строк, обрывков, четверостиший. Потом открываю, перечитываю и думаю – а зачем дописывать? Я уже все сказала. Таких коротких стихов у меня немало. Были случаи, когда я начинала писать во время концертов. Джазовой музыки исключительно. При том, что я не разбираюсь в джазе так, как хотелось бы, это не мешает мне его любить и вдохновляться. Даже в машине у меня радио постоянно на 107 FM. «Играет джаз, играет жизнь мою, Листаю я страницы, улыбаясь…» — эти стихи так и называются «Играет джаз»
— Ваш сборник стихов и прозы назван «Говорить с тобой…» и посвящен Вашему отцу. Наверно, было непросто делиться личными переживаниями с читателями…
— Если было бы непросто, то мои стихи так и остались бы неизданными. Неопубликованными. Я делюсь с читателем всем, что есть на душе. И всегда искренне.
С папой у нас была особая связь. Я ведь была младшей, третьей дочкой. Он был талантливым, умным, эрудированным, очень жизнерадостным, неунывающим даже в самые непростые времена жизни. На его прикроватной тумбочке всегда лежали книги (у меня сейчас то же самое). Очень любил Баку, был Бакинцем с большой буквы. И это тоже я унаследовала.
Бакинка — я! И нет священней дара!
В какую б даль не занесла меня судьба,
Я Каспия, Торговой и Бульвара
От вздоха первого и дО смерти раба…
Я включила в сборник папину биографию, фото, он ведь был достаточно известным партийным и государственным деятелем еще до моего рождения. Я говорила уже, что в 2004-м после большого перерыва вдруг написала стихи. Это было через сорок дней после его смерти. Я перебирала бумаги на письменном столе, там стояла пепельница. Строки сами пришли.
Недописанная страница,
Недокуренная сигарета,
Я с тобой не смогла проститься,
И на все это нет ответа.
И на все это нет ответа…
Черный мрамор передо мною,
Улыбаешься ты с портрета…
На минутку б… с Живым… с тобою…
На минутку б с живым, с тобою,
Рассказать обо всем на свете!
Черный мрамор передо мною,
Ничего ты мне не ответил…
— Ваши родители имеют отношение к писательской среде, или вы в этом плане первопроходец?
— Абсолютно не имеют. Сплошные технари с обеих сторон. И папа и мама – выпускники Азинефтехим(а). А вот мы все трое оказались творческими личностями. Старшая сестра музыкант, средняя — филолог. Книги в нашем доме были всегда на первом плане. Вся семья – родители, сестры всегда читали. Мама — очень романтическая натура. Обожала (и до сих пор так) театр, оперу, живопись, не пропускала в молодости ни одну постановку в театре русской Драмы. И сейчас, застаю ее за чтением чаще, чем за просмотром телевизионных передач. А ей 82.
— Кто был вашим первым слушателем, и кого вы сейчас считаете самым строгим критиком?
— Собачка моя, Мимишка. Я ей стишок посвящала. И Каспий.
Ну, а если серьезно, то в школе я никому свои стихи не показывала. Вслух были только переделанные слова песен для школьных вечеров. Впервые прочла при всех свое стихотворение в день последнего звонка, во дворе 160-й школы. Так что можно сказать, что весь наш выпуск и были моими первыми слушателями. А сейчас мой первый слушатель и главный критик – мой муж. А Мимишку сменили две кошечки.
— Кстати, о критике…Как Вы на нее реагируете?
— Я двумя руками за конструктивную критику, ее, кстати, очень не хватает сейчас. Если мне сделает замечание грамотный, разбирающийся в литературе человек, и необязательно чтоб это был филолог по образованию, я буду только признательна. Могу и поспорить, и отстоять свою точку зрения, и прислушаться, и исправить. А если еще вас критикует талантливый поэт, то можно быть только благодарным, что он вам уделил внимание. Другой вопрос уже, соглашаетесь вы или нет. Но есть еще критика, которая может напрочь отбить у вас охоту писать. Обычно услышать это можно от пропадающих сутками в сети «непризнанных гениев», что тоже в моей жизни бывало. Сейчас я научилась не обращать внимания, но десять лет назад, это и была та самая критика, отбивающая охоту писать.
— Как Вам кажется, почему самые запоминающиеся, самые любимые стихи, в основном, пронизаны грустью?
— Это легко объяснимо. Человек устроен так, что сопереживание всегда вызывает больше эмоций, нежели умиление. В поэзии человек ищет утешение. Поэзия — это всегда преображение, очищение. Так же как и музыка.
— Евтушенко принадлежат слова: «Поэт в России – больше, чем поэт»… а что вы могли бы сказать о поэте в Азербайджане?
— Поэт в Азербайджане — это запах Каспийского моря и нефти, это пробирающий насквозь Хазри, это звуки мугама и крики чаек, Девичья Башня и узкие улочки Ичери Шехер, это вершины Кавказских гор и зеркальная гладь Гёй-Гёля, это цветок Хары бюль Бюль и горечь и боль Карабаха…
—Наверняка Вас часто спрашивают о любимых поэтах, а я спрошу, есть ли именитые мастера пера, чье творчество Вам чуждо?
— К сожалению, из именитых современных авторов назвать чуждых мне не смогу, я плохо запоминаю новые имена. Из именитых поэтов прошлого века никогда не понимала восторгов и вздохов вокруг Э.Асадова, но употребить слово «чуждо» по отношению к его творчеству не могу. И, пускай многие интеллектуалы закидают меня сейчас помидорами, не люблю Маяковского. Однозначно гениальный автор ХХ века, но не мой. Если попросите назвать без раздумывания пятерку тех, кого буду читать и перечитывать всегда, то это Ахматова, Пастернак, Мандельштам, Цветаева, Бродский.
